Даты пасхи прошлых лет1960год. Как праздновали пасху во времена советской богоборческой власти

Как праздновали Пасху во времена советской богоборческой власти

Сегодня все, кроме самого молодого поколения, помнят как в советские времена — времена гонений на Церковь — запрещали праздновать Пасху. И тем не менее, даже в годы жесточайших гонений, Пасху старались праздновать всегда и везде.

Учителя в школах понуждали детей к стукачеству

.
«Допустить ночную Пасхальную службу»
.
Наступили сороковые – фронтовые. В годы Великой Отечественной войны власть потеплела и даже изменила свое отношение к Церкви. В период с 1942 по 1945 гг. было разрешено проведение Пасхальных служб на территории, объявленной на военном положении.
.
Из докладной записки от 25 апреля 1945 года Г.Г. Карпова под грифом «Совершенно секретно» Совнаркому Союза ССР тов. И.В. Сталину с просьбой разрешить ночную Пасхальную службу в Москве и других городах, объявленных на военном положении: «Совет по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР полагает целесообразным, по примеру 1942-1943 и 1944 гг., допустить ночную Пасхальную службу в церквах Москвы и других городах, объявленных на осадном и военном положении, и, в связи с этим, разрешить беспрепятственное хождение по городу в ночь с 5 на 6 мая сего года».

Пасха 1945 года

.
3 мая 1945 года в 23.00 было дано разрешение на проведение ночной Пасхальной службы. 5 мая 1945 года большинство предприятий по всей стране не работало – был объявлен выходной день. В магазинах организовали продажу куличей, работники милиции поддерживали порядок возле храмов. Люди восторженно делились своими впечатлениями: «Праздник мы встретили хорошо, кушали святую пасху и кулич. В церкви необычайно красиво». А две беспартийные работницы сообщали об этом событии так: «В этом году народ особенно празднует Пасху. И это очень заметно. Вот вчера рано утром мы шли на работу, и нам встречалось очень много людей, шедших из церкви с куличами и пасхой. Очевидно, попы в этот день много себе подзаработали».
.
На Пасху 1944 года старооскольское духовенство через газету «Путь Октября» (выпуск от 24 апреля) обратилось с призывом к верующим о помощи вдовам и сиротам солдат РККА. Вот слова послания епископа Курского Питирима (Свиридова): «…Я призываю вас, сердобольных христиан, на оказание помощи раненым воинам и детям воинов, погибших на поле брани или сражающихся за нас с ненавистным фашистским зверьем. Призывая на вас благословение Господа нашего Иисуса Христа, я надеюсь, что обращение мое найдет отклик в сердцах верующих, чадах нашей Православной Церкви. Аминь». За период с 1943 года по 1945 год было собрано свыше пяти миллионов рублей.
.
«Почему не надо праздновать Пасху?»
.
Новое «закручивание гаек» началось после декабрьского пленума ЦК КПСС 1958 года, когда по инициативе М.А. Суслова было принято закрытое постановление «Об усилении атеистической работы». Драма «безбожных пятилеток» при этом превратилась в фарс. Трудящиеся узнавали про дату Пасхи из «сезонных» атеистических публикаций «Что такое Пасха» или «Почему не надо праздновать Пасху?», пасхальные яйца люди могли красить цветной краской прямо на рабочем месте. Под громы и молнии заместителей по идеологии различных уровней хлебопекарные предприятия выпекали «кекс весенний», то есть кулич. А Пасхальный Крестный ход становился центром внимания совершенно далеких от религии подростков-школьников. В поддержании порядка во время его проведения принимали участие представители органов правопорядка, дружинники, комсомольцы и коммунисты.

Дружинники. Отлавливали верующих возле церквей.

.
В это же время вышло постановление правительства об ограничении колокольного звона в Пасхальные дни. Местная власть требовала сокращения времени службы, «ибо в церковь приходят трудящиеся, которые до этого занимались общественно-полезным трудом». Бывало, когда по календарю два праздника – Светлая Пасха и 1 мая – совпадали, тогда власти в Великий праздник Пасхи организовывали «Коммунистический субботник».
.
1960-1970-е годы – период служения протоиерея Анатолия Богуты при Александро-Невском храме. Вот как вспоминает это время сын отца Анатолия протоиерей Александр Богута:
.
– Тяжелое было время. Уполномоченные по делам религий имели буквально архиерейскую власть. В те годы совершать Крестные ходы вокруг храма и вдоль по улице было запрещено. Поэтому папа проводил их внутри храма. Категорически запрещалось проводить и ночные службы. Приходилось Всенощные служить рано утром. Практически на каждой службе был соглядатай. Непременно он присутствовал по большим праздникам – на Пасху и Рождество, внимательно слушал проповеди: искал в словах отца, за что можно было бы его привлечь. Вот такая жизнь была – в постоянном напряжении.
.
Прихожане Александро-Невского храма вспоминают, что когда в 1960-е годы приезжал правящий архиерей, не устраивали торжественной встречи, не звучал колокольный звон. Владыку быстро провожали в храм и плотно закрывали двери. Только в праздник Пасхи прихожане собирались на улице: скрываясь в зелени сада, который располагался в ограде храма, батюшка освящал куличи. Все происходило очень быстро, без огласки.
.
По воспоминаниям Марии Ильиничны Акининой, уроженки села Каплино:

Как «праздновали» Пасху в СССР

Нынешние дети и подростки с трудом, наверное, могут себе представить, что каких-то три десятка лет назад Пасха была праздником скорее для маргиналов. Отмечать ее не запрещалось, но такое поведение точно не приветствовалось. Тем же, кто родился и вырос в Российской империи, после революции, напротив, казалось диким ее не отмечать.

До 1917 года Пасха была не просто праздником — она была государственным праздником! Более того, согласно закону 1897 года, к Пасхе были приурочены пять выходных дней. Нерабочими официально объявлялись пятница и суббота Страстной недели, а также понедельник и вторник пасхальной недели. Если верить свидетельствам современников, «царская» Пасха была действительно народным праздником. Хотя, конечно, не без присущего российскому характеру разгула и отрыва…

До начала 1920-х годов в атеистической Советской России не слишком ущемляли права верующих — разве что отменили прежние законы и, соответственно, пасхальные выходные дни. Но во второй половине 1920-х большевики начали серьезное наступление на церковь, и это немедленно вылилось в запрет открыто отмечать любые православные праздники. Исключение делалось разве что для стариков, которые не рассматривались новой властью как существенный человеческий резерв. Люди же среднего возраста, и особенно молодежь, нуждались в какой-то замене привычных праздничных гуляний. Так появились «Красные пасхи», «Комсомольские пасхи» и другие идеологические мероприятия, призванные отвлечь население от пасхальных торжеств.

Противостояли празднованию Пасхи активно: комсомольцев и коммунистов, а также активных беспартийных стали вовлекать в блокирование подступов к сохранившимся церквям в субботу и пасхальное воскресенье. Помимо чисто физического отсечения людей, стремившихся на торжественную службу, эти «мероприятия» имели и психологическое влияние: стоявшие в оцеплении замечали знакомых, появлявшихся среди богомольцев, и сообщали их имена в партийные и комсомольские ячейки. Последствия таких сообщений могли быть самыми неприятными.

Перелом в официальном отношении власти к празднованию Пасхи, как и к церкви вообще, случился после начала Великой Отечественной войны. Формально днем признания права верующих на отмечание важнейшего православного праздника можно считать 4 апреля 1942 года. До этого дня верующие могли посещать пасхальные всенощные службы лишь с опаской, с риском для себя и родных.

Весной 1942 года и вовсе стало непонятно, как можно будет прийти поздним вечером на пасхальную службу. Ведь в Москве действовал режим светомаскировки, а с осени 1941 года — еще и комендантский час, когда появление на улицах ночью сурово каралось. И вдруг 4 апреля, как гром среди ясного неба, прозвучало радиообращение коменданта Москвы, который официально разрешил в ночь на 5 апреля находиться на улицах в течение всей ночи!

В архивах ФСБ России хранится красноречивый документ — донесение начальника управления НКВД СССР по Москве и Московской области, старшего майора госбезопасности Журавлева о праздновании Пасхи «во всех действующих церквах г. Москвы и Московской области». Из него следует, что праздничные службы в столице посетили по меньшей мере 85 тысяч человек, причем в некоторых московских храмах их было по 4-6 тысяч! В том же донесении приводятся слова верующих (заботливо записанные, понятное дело, присутствовавшими на службах агентами), которые совершенно искренне благодарят власть и лично «товарища Сталина» за это решение!

Правда, кое-кто из современников заметил, что в самых известных храмах на службах присутствовали неизвестные фотографы. И возможно, были правы, заключив, что власть пошла на послабление не только ради того, чтобы получить поддержку у народа, но и ради, как теперь сказали бы, пиара в глазах союзников. Не исключено, что так оно и было — но большинству рядовых верующих до этого не было никакого дела: они получили право легально отмечать свой самый главный праздник!

В послевоенном СССР — пожалуй, годов до 1970-х — Пасха так и существовала: не признанная властью, но и уже не запрещаемая. Как и прежде, на службы старались не допускать молодежь и людей среднего возраста, как и прежде, вокруг храмов дежурили дружинники и бойцы оперативных комсомольских отрядов, как и прежде, комсомольцу, замеченному внутри церковной ограды, грозили существенные неприятности.

Все стало удивительным образом меняться к началу 1970-х. При всей прежней внешней жесткости реакции официальных органов на церковные праздники в булочных и магазинах вдруг под каждую Пасху стали продавать «Кекс «Весенний». Несмотря на столь невинное название, обмануть этот кекс никого не мог: и по виду, и по структуре, и по форме, и по вкусу это был классический пасхальный кулич! В то же самое время, как ни удивительно, государственные издательства типа «Искусства» и «Планеты», а за ними и региональные типографии, начали выпуск пасхальных открыток, которые официально были запрещены с начала 1930-х годов.

Правда, при этом усилилось идеологическое сопротивление со стороны государства. Именно на пасхальные дни стали назначать самые крупные дискотеки в провинциальных городах. Вечером в Страстную субботу на центральных телеканалах непременно была запланирована демонстрация какого-нибудь сверхпопулярного западного фильма — как правило, боевика или комедии, обычно французского производства. Там, где телевизоров было мало, на тот же вечер объявлялся подобный киносеанс в местном клубе. Но все-таки не заметить, что Пасха все меньше и меньше сопровождается запретами, было невозможно.

Особенно ярко это проявлялось, как ни странно, в Москве. Автор этих строк, в конце 1970-х — начале 1980-х учившийся в средней школе, своими глазами видел пасхальное столпотворение на улицах в районе станции метро «Бауманская». Именно там располагается Патриарший Богоявленский собор, в просторечии — Елоховская церковь, до восстановления Храма Христа Спасителя бывший местом, где служил предстоятель Русской Православной церкви. Вечером в субботу, например, даже отменялись маршруты троллейбусов и автобусов, проходивших мимо храма: туда собиралось так много верующих, что они не умещались в стенах церкви и участвовали в службе, стоя внутри ограды и даже на проезжей части за ее пределами.

О том, насколько широко и прочно был укоренен обычай праздновать Пасху даже в обычных, невоцерковленных семьях, автор тоже может судить по собственному детству. В семье, где бабушка была убежденным коммунистом, вступившим в партию в начале 1930-х, а ее старший сын работал в государственном информационном агентстве (издавна служившим «крышей» для сотрудников внешней разведки СССР), весной непременно красили яйца и после радостно обменивались ими друг с другом. Другое дело, что смысл этих действий стал публично обсуждаться куда позже, уже в конце 1980-х, когда отношения власти и церкви потеплели настолько, что Пасху перестали запрещать.

О том, как этот главный православный (да и общехристианский тоже) праздник стал отмечаться в постсоветской России, можно судить по пасхальным службам нынешнего времени. Пусть не сразу, но начались прямые трансляции патриаршей службы и крестного хода, в которых непременно участвуют первые лица государства и местной власти. Число верующих, приходящих на эти службы, существенно выросло, и уже никто не пытается перехватить их на подходах к церкви или записать в книжечку. Но бабушки в темных платках, которые непременно найдутся в каждом приходе, по-прежнему ворчат, что-де раньше, когда отмечать Пасху было немодно, да и попросту опасно, в храм приходили только те, кто по-настоящему верил в Воскресение Господне. Возможно, в чем-то эти слова справедливы: времена гонений, и любая церковь хорошо это знает, всегда служат к укреплению и очищению веры…

PS Привет из прошлого: отголоском описанных событий можно считать выступление в Караганде на каскадной площади Хора Турецкого в Страстную Пятницу 29 апреля 2016 года. Времена меняются, методы атеистов остаются прежними. Н.У.

Пасха до революции и в СССР: уникальные воспоминания и свидетельства

Кекс «Весенний» вместо греческой бабы

06.04.2018 в 13:43, просмотров: 4428

Для жителя дореволюционной России Пасха была одним из главных праздников года — наравне с Рождеством и, пожалуй, важнее Нового года. После отделения церкви от государства праздник Светлого Христова Воскресенья попал в опалу, однако народ так просто не отказался от своих принципов — уцелела Пасха и в СССР. «МК» вспомнил, как праздновали религиозный праздник в атеистическом государстве.

В церковном государстве были свои плюсы — как свидетельствуют современники, вся Страстная неделя в дореволюционной России была нерабочей: людям давали время спокойно помолиться, обратиться мыслями к Христу и как подобает подготовить к празднику. Если обратиться в воспоминаниям москвичей рубежа XIX-XX веков, видно — город жил особенной жизнью, наполненной ожиданием.

«В шесть часов прекратилось трамвайное движение, и постоянно раздражающий гул города, достигший особенного напряжения в предпраздничные дни, стал понемногу уменьшаться, и к восьми вечера Москва совсем затихла. Поредела толпа, потемнели и опустели магазины, куда-то исчезли извозчики, затихли гудки автомобилей, и непривычная странно-величавая тишина опустилась над столицей. Часа два длилось это торжественное молчание, почти ничем не нарушаемое, ничем не тревожимое. Только после десяти на опустелых, притихших улицах начали показываться пешеходы, опять замелькали извозчики, и к одиннадцати часам огромные шумные толпы людей потянулись к темному Кремлю», – цитируют описание Пасхи очевидцами бытописатели Владимир Руга и Андрей Кокорев, говоря о столичном вечере 1913 года.

Поскольку в царской Москве Кремль ещё не превратили в режимное предприятие, и войти туда мог любой желающий, большинство горожан предпочитало отправиться слушать пасхальный благовест именно туда. Как свидетельствуют воспоминания современников, сильнее всего детей огорчало, что не всех брали на Соборную площадь — маленькие оставались дома ждать родителей к пасхальному столу. Вот как, например, писала о Пасхе своего детства в конце 1890-х годов мемуарист Анастасия Цветаева, сестра поэтессы:

«Во дворе раздавались голоса и шаги, и мы, забыв запрет, сон, всё, – кидались навстречу объятьям, пасхе, куличу и подаркам. Бледным золотом апрельских лучей наводненная зала, парадно накрыт стол, треугольник (как елка!) творожной пасхи, боярскими шапками (бобрового меха!) куличи, горшки гиацинтов, густо пахнущих, как только сирень умеет, и таких невероятных окрасок, точно их феерическая розовость, фиолетовость, голубизна. Ярмарочное цветение крашеных яиц, и огромный, сердоликом (чуть малиновее) окорок ветчины.

Как горели лбы (тайком, нагнувшись под стол, о них разбиваемых крутых яиц), как пряно пахло от ломтей кулича, как пачкались в выковыривании изюминок и цукатов пальцы и как, противной горой, наваливалось пресыщение, когда крошка самого вкусного отказывалась лезть в рот! Каплями янтаря и рубина остатки вин в отставленных рюмках! Новые яйца: стеклянные, каменные, фарфоровые – не считая бренности шоколадных, сахарных».

Посколько людей, не державших Великий пост, в дореволюционной России можно было пересчитать по пальцам, мясные деликатесы — окорок, – подавали к столу обязательно: разговеться со вкусом. Как и церковное вино — кагор, — которое наливали даже детям, разбавив водой. Заблаговременно готовились к празднику все столичные магазины — если сегодня москвичи сетуют на подорожание яиц в пасхальную неделю, то раньше в цене мог подскочить и окорок, и творог, и уже готовые продукты. Кстати — несмотря на привычку апологетов старого строя посетовать, что, мол, вот бабушки-то сами пекли! – количество продаж готовых, на заказ, куличей и творожных пасх, в начале ХХ века были впечатляющим. О них вспоминает, кроме прочих, Иван Шмелёв в своем «Лете Господнем», которое уже считается энциклопедией праздников дореволюционной России.

«Скоро Пасха! Принесли из амбара «паука», круглую щетку на шестике, — обметать потолки для Пасхи. У Егорова в магазине сняли с окна коробки и поставили карусель с яичками. Я подолгу любуюсь ими: кружатся тихо-тихо, одно за другим, как сон. На золотых колечках, на алых ленточках. Сахарные, атласные…

В булочных — белые колпачки на окнах с буковками — X. В. Даже и наш Воронин, у которого «крысы в квашне ночуют», и тот выставил грязную картонку: «принимаются заказы на куличи и пасхи и греческие бабы»! Бабы. И почему-то греческие!».

Загадочная «греческая баба» – забытый со временем пасхальный пирог. Греческая — с добавлением толченого миндаля и лимонной цедры. «МК» заглянул в поваренную книгу Елены Молоховец и выяснил рецепт (кстати, баб там более двух десятков!):

«¼ гарнца (гарнец = 3,2 литра — прим. «МК») молока вскипятить, заварить им ½ гарнца муки, мешая шибко до гладкости, накрыть, пусть постоит так с ½ часа; когда остынет, положить 60 желтков, ¾ стакана самых лучших густых дрожжей, ¾ стакана растопленного теплого масла, муки еще 4½ стакана и сахара 1 стакан, разбить лопаткой как можно лучше, положить 15 сбитых белков, размешать, дать подняться, выбить опять лопаткой, наполнить ¼ формы, намазанной маслом, и обсыпанной сухарями; когда тесто поднимется, так что наполнит ¾ формы, вставить как можно осторожнее в горячую печь на 1 час. В эту бабу можно положить 3 золотника (золотник = 4,2 грамма — прим. «МК») шафрана, сперва его высушить, мелко растереть ножом, всыпать в молоко, на котором растворить бабу».

Трудно представить, когда обычной современной хозяйке потребуется готовить блюдо из 60 желтков. Но если пересчитать пропорции, может, что получится?

«Весенний» кекс и творожная масса

После революции 1917 года православным пришлось несладко: один из первых декретов советской власти — об отделении церкви от государства и школы от церкви — привёл к тому, что религия была вынесена на околицу жизни. Позднее, в 1920-е годы, религия оказалась и вовсе вне закона: велась настолько радикальная борьба с церковью, что молодежь не было нужды уговаривать — они и не стремились в храм, напротив, с удовольствием принимали участие в сожжении икон. А вот те, кто продолжал ходить на Всенощную, оказывались под наблюдением: если попался, могли и с работы выгнать, и из комсомола исключить, и всей семье гарантировать неприятности. Ради того, чтобы наставить советского человека на путь истиный, светский, придумывали свои, особые праздники — например, Красную (или комсомольскую) пасху.

Правда, традиция не прижилась. Хоть СССР официально считался государством атеистическим — полностью искоренить главный религиозный праздник не удалось: всё вернулось на круги своя после войны.

– При Хрущеве запрет праздновать Пасху активизировался — борьба с религиозными пережитками вновь заиграла в полную силу. Стали следить, кто придёт на службу в те храмы, которые все еще открыты. Тех, кто «засветился» на крестном ходу, брали на учет. Однако в целом народ стал более религиозным — повлияла война, люди вернулись совсем с другим настроем, уже без воинствующего атеизма, – рассказал «МК» историк Александр Васькин. –Уже при Брежневе празднование Пасхи преследовать перестали: вспомним, что Ильич любил целоваться, а ведь это пасхальная традиция! По-своему, правда, готовилось к Пасхе центральное телевидение: программу составляли так, чтобы любой ценой отвлечь народ от идеи пойти на крёстный ход — все-таки телевизор был главным украшением праздничного стола! Но всё равно переманить к телевизору всех не удавалось. Кстати, был забавный случай — в 1973 году Пасху специально сделали рабочим днем. Выходной перенесли на понедельник. Тогда в народе родился неприличный стишок:

Спасибо партии родной за любовь и ласку,

Отобрали выходной — об***али Пасху!

По словам Васькина, тогда же — в 1970-х годах – московская промышленность наладила производство куличей: хотя их корректно называли кексами «Весенними», все всё прекрасно понимали. Тогда же появилась на прилавках творожная масса с изюмом — аналог классической сырной пасхи.

— Дома изобретали формы для куличей: например, хорошо подходили консервные банки от болгарских томатов. Многие собирали шелуху от лука, чтобы красить в ней яйца, причём начинали ещё в январе. Цвет получался разным, в зависимости от насыщенности отвара: оранжевые яйца, красные, коричневые. Везло тем, у кого был в семье художник: тогда яйца расписывали по-настоящему! Московские старушки знали, какие храмы открыты, и устремлялись туда — светить куличи и крашенки. А вот окорок — обязательный элемент разговления после Великого поста — пропал. Это всё-таки был дефицит, продуктов не было, и окорок — только если в банке удастся достать, консервированный. Поэтому для семейного бюджета Пасха была довольно экономным праздником. Да и вообще советская Пасха была вполне к месту: получалась триада праздников — 8 марта, потом Пасха, потом Первомай. Так что её отмечали, несмотря ни на что, а уж чем ближе к концу советской эпохи, тем меньше внимания уделялось борьбе с ней.

Источники:

http://soborjane.ru/2016/05/01/kak-prazdnovali-pasxu-vo-vremena-sovetskoj-bogoborcheskoj-vlasti/
http://krest.kz/kak-prazdnovali-pasxu-v-sssr/
http://www.mk.ru/social/2018/04/06/paskha-do-revolyucii-i-v-sssr-unikalnye-vospominaniya-i-svidetelstva.html